Рассказ о трудной жизни в России, русского-испанского полукровки.

Я - полукровка. Знаете, что это такое? Это когда никто не считает тебя своим. В России я был испанцем. «Испанец-иностранец, антониво-гондониво!»

Так дразнил меня один мальчишка из нашего класса, проходу мне не давал. Сам он, кстати, был татарином, зато чистокровным. И стоило мне вякнуть «сам нерусский», как он со своими приятелями ждал меня после занятий у школы, чтобы в честном бою показать, кто здесь хозяин. Честный бой - пятеро, против одного… Я вечно ходил с расквашенным носом. Но зато и сейчас могу подраться с пятерыми. Хотите попробовать? Рискните…

Я страшно хотел быть русским тогда. Чистым русским. А почему бы и нет? Мама моя - русская. Зато папаша был испанцем - гипотетическим. Его и других таких, как он, увезли из Испании еще детьми, в тридцатых годах. Выдернули из горящей Испании, из-под носа у наступающих франкистов. Эвакуировали в СССР - оплот мира и прогресса. Спасли.

Тогда их на руках носили - этих маленьких чернявых детишек, родителями которых были погибшие антифашисты. Романтика, черт возьми… Долорес Ибарурри - пламенный лидер пламенной революции. Camaradas! No pasaran! [Товарищи! Они не пройдут!] Из испанских детей собирались вырастить образцовых строителей коммунизма, доказать преимущества советской системы воспитания. Возились с ними недолго, началась Великая Отечественная война.

И мало уже кто вспоминал об этих кучерявых голодранцах - самим бы выжить. Разлетелись они по детдомам, по рабочим школам. Какие уж там испанцы? Жили как все. Стали Педры Петьками, Хорхе Жорками, Эухеньо - Женьками. Луисов, за неимением аналогов, окрестили почему-то Володьками - для порядку.

Папаня мой, Хуан, стал Ванькой. И слава богу. Уж больно имя неприличное для русского уха - Хуан. А фамилия осталась. Из-за нее, наверное, и все беды мои были. Ну как, скажите, можно жить в России приличному мужику с такой фамилией - Гомес?

Гомес. Гомик. Maricon [Гомик].

Итак, позвольте представиться: Михаил Иванович Гомес. Так звали меня в России.

А здесь, в Испании, я - русский. Хоть и зовут меня уже Мигель, на испанский манер. Gomez здесь - фамилия вполне приличная, распространенная. А если кто скажет, что я - maricon, тут же схлопочет по морде. Пусть я даже загремлю за это в полицию. Здесь, кстати, в ходу такие шутки. Какой-нибудь водитель грузовика, пьяный козел, может бить себя в баре огромными лапищами в грудную клетку и орать: «Soy pederasto! [Я-педераст!]» И все будут ржать и хлопать в ладоши. Это же просто шутка! Не жили они в России. У нас это не шутка. У нас люди таких шуток не понимают. Сказал, что ты голубой, - значит, и есть голубой, уже не отмоешься.

А ориентация у меня самая что ни на есть нормальная. Я люблю женщин.Есть, конечно, одна проблема, что там скрывать. Не нравятся мне испанские женщины - уж больно они страшненькие. На взгляд привычных испанцев, наверное, ничего. Но по сравнению с нашими, русскими девчонками… Сами понимаете. Разборчивость меня губит, вот что. Всегда она меня губила. И там, в России, и здесь, в Испании.

В советской России я был испанцем. Я ходил в настоящих джинсах, присланных родственниками из Испании, слушал настоящие пластинки Сантаны и «Gipsy Kings». Мне завидовали - поэтому, наверно, временами и били морду. Я варился в общей каше, но большинство считало, что у меня есть своя личная отдушина, из которой я имею возможность сделать глоток кислорода.

Здесь я - русский. У меня испанские имя и фамилия, но русский акцент и русская манера поведения, которую не выведешь ничем, даже испанским вином.

Я, между прочим, не жлоб. Не «новый русский», которых здесь, в Испании, как собак нерезаных. Просто я свободный человек. Я был свободным в России и приехал сюда, чтобы стать еще более свободным.

Наверное, я был прав. Здесь больше возможностей для того, чтоб быть свободным внешне. Здесь выше уровень жизни. Здесь не думаешь о том, не обвалится ли рубль и не обанкротятся ли разом все банки. Но только главное - это внутренняя свобода. Без внутренней свободы ты всегда будешь рабом. И мои испанские родственнички - пример этому.

Отец мой умер в Испании. Всю жизнь он жил в России, всю жизнь болел, но не умирал. А здесь - сгорел за год. Говорят, что от рака. Наверное, это правда. Только я думаю, что его доконало другое - наши испанские родственники.

Здесь много хороших людей. Большинство - хорошие. Нормальные, во всяком случае. Но есть категория людей, которых назвать нормальными нельзя. Я, по крайней мере, не могу. Хотя они считают себя самыми правильными из всех живущих. И уж конечно, имеющими право указывать всем, как жить правильно. Праведно.